К удивлению Сфены Белокун повторил приветственный жест и улыбнулся чудовищу.

— Саша Бедный, наш верный акинджий.

— Да, Саша Бедный. — Засоленный радостно кивнул, словно то, что Белокун знал его имя, было уже немалым отличием. — Я помог Рябову добраться в

Ак-Шеих. Я всегда помогаю Старшим Братьям.

— Поздравляю с новорожденным, — сказал глава Станции.

Саша Бедный поджег самокрутку, отцепил от маски трубку и ввернул туда сигарету. В палатке запахло полынью. Сфена старалась не смотреть на голые ноги засоленного. Халат едва прикрывал промежность.

— Спасибо. Он мертв. — Саша бросил глаз на Сфену. — Женщины Дешту не рожать. Практически все. Пустые. Как эта глина.

Сашу Бедного завербовали Старшие Братья еще до Вспышек. Сначала он воевал против Поединка и его последователей, а затем, когда Старшие Братья начали побеждать в Киммерике, так же упорно сражался против своих бывших братьев по оружию.

— Неисповедимые пути Поединка, — сказал Белокун, развел руками и тоже посмотрел на Сфенну, словно она была ответственна за бесплодие всех женщин. -

С этим всюду не очень.

— Неисповедимы, — согласился акинджий и втянул в трубку воздух.

На мгновение воцарилась тишина. За стенами продолжались попытки выжечь

Дерево боли. В палатку доносились хлопки огнеметов и стоны тех, кто уже попал под тяжелую руку бешеного растения.

— Лучше вам оставить это чудовище. Без жадала глупо. Много людей положите.

Белокун кивнул, но промолчал. Он ждал, с чем пришел акинджий.

Сфена непроизвольно оценила его выдержку. От привычного пренебрежения к засоленным не осталось и следа. Только превосходство, как и полагается главе Матери Ветров.

— Вы ищете мальчика. — Саша прищурил обведенные черным глаза. Он не спрашивал, только утверждал. — Я его найду.

— Я уже отправил своих людей на его поиски. Зачем ты мне?

— Потому что их сожрал Дешт. Это вам. — Саша вытащил из глубин халата часть клешни ракоскорпа, в которую была зажата локтевая кость человека, и жетон.

Старшего Брата. Белокун едва заметно вздрогнул.

— Подарок, — обиженно выдохнул Саша Бедный и продолжил объяснять: — У тебя есть костюмы. Не знаешь Дешт. Мать Дуковач, грифоны не полетят туда. Море близко. Я приведу.

Белокун посмотрел на скелеты и потер переносицу.

— Что ты хочешь за то, что приведешь мальчика?

— Женщину.

— Эту? — Белокун удивленно развернулся в Первую Зеницу.

Саша Бедный обвел Сфенну длинным взглядом. Что-то в маске щелкнуло, а воздух ритмично заскрипел. Саша засмеялся.

— Нет, — презрительно бросил он. — Другую. Способную рождать неизмененных. со

Вспышек видел только одну такую. Нашел в Деште. Привел сюда. Она принесла в брюхе ребенка и здесь родила. Теперь она у тебя. Отдай. — Саша Бедный показал на бокс с раненой.

— Ты говоришь о вашем враче? Это ты нашел ее. Ха! Неисповедимые пути. И новый знак от Мамая. Кто еще был с врачом, когда ты привел ее в этот поселок?

«Новый знак от Мамая», — последние дни Сфена слышала эту фразу слишком часто. Безумие, происходившее вокруг, Белокун считал посланиями от исчезнувшего ученого. Альбом Геры Серова, фото сына врача, разрушенный дом в воображении главы Матери Ветров были сплошными знаками от Мамая. А то, как он спросил, кто еще был с раненым врачом, означало одно, — Белокун хорошо знал

ее историю. В отличие от Сфены.

Глаза Саши превратились в щели. Сфена застыла в ожидании.

— Другая женщина, — сказал акинджий. — Тоже родила, умерла. Ребёнка забрали западные засоленные. Закон Дешту. Должен отдать, чтобы получить. Так как? Я привожу мальчика, ты отдаешь Ма?

Сфена не понимала, чего Белокун медлит с ответом. Дикарь был прав: только акинджии могли найти мальчика. Этим чудовищам нет равных в выживании в Деште. Надо воспользоваться маниакальным желанием засоленного иметь ребенка.

«Хотя какой-нибудь ребенок, на него и смотреть отвратительно», — подумала Сфена.

— Он неизмененный ребенок, — сказал Саша Бедный, набивая цену своему предложению. — Суер не имеет над ним сил. С ним такая же девочка. Это очень ценный товар. Многие засоленные захотят их получить. Белокун может не успеть.

Руководитель Станции придвинул к себе коробку с влажными салфетками, осторожно вытащил одну и протер ладонь.

— Приведешь мальчика, отдам тебе женщину, — сказал Белокун и протянул руку. Сфена уже знала, что будет дальше. С чертовыми чудовищами возможен только один договор — кровавый. Саша Бедный взял обломок клешни ракоскорпа, острым, как лезвие, острием рассек кожу на своей ладони, затем на ладони Белокуна и сжал обе, подтверждая соглашение. В этот момент на тумбе возле

Сфены завибрировал рапан, лагерем раздался сигнал. Сфена еще думала о том, связаны эти события, когда палатку разорвала ветвь.

Саша Бедный и Белокун шлепнулись на землю. Колючка упала на стол между ними. Снаружи донеслись крики, щелчок затворов и запах напалма. Корни снова начали выжигать. Дерево зашипело и убрало ветку.

— Оставьте его, — посоветовал Саша, разглядывая дыру в палатке. — Так мы договорились?

— Договорились. — Белокун поднялся и с отвращением посмотрел на изрезанную руку.

Его взор свидетельствовал, что он уже подсчитывает, сколько суету и остальных заболеваний ему досталось с кровью акинджия.

Когда Саша Бедный вышел из полуразрушенной палатки, Белокун кивнул.

Сфени. Она склонилась возле сваленной тумбы и прижала к уху рапан. Ее лицо приобрело цвет парадного кителя Крука.

— Что там? — почти закричал ей в ухо глава Станции.

— Это Мать Ветров. Нас атаковали.

Сражения богов. Рождение Поединка. 1918

Леканя выкрутил звезду из кокарды и посмотрел в небо. Над головой проплывали белые тучки. Весеннее солнце щипало за потную кожу. Степь изобиловала зельем. Пахло полынью, кермеком и десятком других трав. Их уже через несколько недель сметет безжалостный майский жар. Он вырвал тюльпан и заглянул в цветок. Возле патычка жужжала пчела. Леканя еще покрутил тюльпан, а затем с силой сжал лепестки. Сильнее всего тот, кто способен вовремя понять, что происходит. Пчела не поняла. А вот ему удалось. И если он сможет выбраться из Киммерика, то счастье всегда будет на его стороне.